Этот приземистый, кирпично-красного цвета дом, прочерченный по фасаду белыми полосами пилястр, весьма стар, Когда-то здесь в громадном по тогдашним понятиям зале дворца генерал-губернатора, светлейшего князя А, Д. Меншикова собирались знаменитые петровские ассамблеи, устраивались пышные свадьбы знатных особ, в этих стенах царь Петр принимал иноземных послов и купцов.

В своих восторженных описаниях современники признавались в том, что не было в Петербурге первой четверти XVIII века второго такого здания. Дворец «обширнейший и великолепнейший во всем Петербурге»,— пометил в своем «Дневнике» камер-юнкер Берхгольц. Даже царские Летний и Зимний дворцы уступали палатам Меншикова по величине и красоте. Из современных зданий в подобном стиле можно отметить мини отель Невский, Санкт Петербург. (Уместно напомнить, что происходило сие отнюдь не из-за желания светлейшего, как полагают некоторые, затмить царя, а единственно потому, что дворец губернатора был главным присутственным местом молодой столицы государства Российского и выглядеть должен был сообразно этому...)

Кто автор проекта здания — неизвестно. Возможно, им был итальянец Джованни Марио Фонтана, который достраивал для Меншикова Лефортовский дворец в Москве и заложил дворец в Ораниенбауме, А быть может, Фонтана лишь консультировал строительство. Возводил дворец (по нынешним понятиям был производителем работ) архитектурных дел мастер немец Готтфрид Шедель, Сам он в одной из челобитных писал об этом так: «По прибытии моем в Санкт-Питербурх определен я был от его императорского величества,., к князю Меншикову для строения в Санкт-Питербурхе его Меншикова палат...»

Свое прямое назначение дворец выполнял недолго: в 1727 году, после падения и ссылки Меншикова,. в нем поместили коммерц-коллегию, а спустя пять лет: здание со; всеми службами передали Сухопутному шляхетскому (дворянскому) корпусу, названному позднее Первым кадетским корпусом.

Новым владельцам мешали росписи, золоченая резьба скульптурные украшения. Их безжалостно забеливали, снимали, сбивали. Внутренние покои перепланировали, многие окна и двери заложили. Изменив декоративную отделку стен и потолка ассамблейного зала, его приспособили под церковь. В итоге от былого великолепия, так восхищавшего некогда гостей князя, почти ничего не осталось.

Когда в начале 1966 года порог бывшего дворца переступили научные сотрудники специальных научно-реставрационных мастерских, их глазам предстали убогие, канцелярского типа комнаты с белеными потолками и крашенными масляной краской стенами, ничем не похожие на интерьеры палат Меншикова. Лишь в Петровских комнатах, точнее, в Варваринской половине, предназначавшейся для родственницы князя Варвары Арсеньевой, а позже переделанной под парадные апартаменты губернатора, уцелели, правда, со значительными утратами, четыре облицованных дельфтским кафелем зала да орехового дерева с живописным плафоном кабинет. Первоначальные формы сохранили, по-видимому( также вестибюль и лестница.

Вести реставрационное обследование поручили архитектору А. Э. Гессену. Знаток петровской эпохи, он восстанавливал из руин Монплезир в Петродворце, реставрировал дворец Петра в Летнем саду в Ленинграде. Александр Эрнестович начал тщательное обследование всего строения, выявляя по едва заметным признакам из-под шелухи позднейших наслоений и перепланировок подлинный облик дворца. Задача осложнялась отсутствием старинных планов или чертежей — помочь могла только интуиция. Убрали все позднейшие деревянные и кирпичные перегородки. Спустя несколько недель в первом этаже удалось открыть необыкновенные по своей выразительности и очертаниям залы — единственные в своем роде образцы гражданской архитектуры начала XVIII века, выполненные в классических формах древнерусского каменного зодчества. Целый «учебник» но истории древнерусской гражданской архитектуры. Светлейший возводил свои хоромы с размахом и мог позволить себе роскошь созвать мастеров из разных концов государства — пусть, дескать, все видят, как могут строить в России! Одно помещение выкладывали в кирпиче ярославцы, другое — москвичи, третье — суздальцы, а в других — приложили руки вологодские, ростовские, новгородские, псковские каменных дел мастера, И какая же у них богатая фантазия! Что ни зал, то новый рисунок свода. Сомкнутые своды с распалубками, крестовые, коробовые с подпружными арками, шатровые... Одиннадцать типов сводов!

Под сбитой в залах штукатуркой, вернее, под нагромождением нескольких ее слоев, накопившихся за 250 лет, обнажилась обмазка стен, выполненная еще при Меншикове. Ее наносили тонким слоем, сохраняя тем самым всю живость каменной кладки, Попутно нашлись и фрагменты старой окраски, что позволит в будущем восстановить цветовой декор залов.

Как и следовало ожидать, при контрольных расчистках нашлись первоначальные дверные проемы. Широкие, они протянулись по оси дворца. Их освободят и тем самым возвратят помещениям прежнюю планировку. Открыты также заложенные оконные проемы, а форма существующих, как выяснилось, была при перестройках грубо изменена. Обнаружили еще один выход на улицу. Начальство кадетского корпуса, которому выход мешал, приказало его заложить. Приказ выполнили, но… по лености оставили внутри дверь. Да какую! Не строганную, а тесанную топором из толстых плах. Она сохранилась вместе с косяком, коваными железными петлями и ручкой. Дверь осторожно сняли, спрятали.

В восстановленном дворце она займет свое прежнее место, подлинная дверь 1710-х годов. Кроме того, она может послужить эталоном для изготовления остальных дверей.

Еще неожиданность. Делали расчистки па парадной лестнице. Обнаружили замурованные окна, концы спиленных балок междуэтажных перекрытий. Но когда на лестничной площадке из-под кирпича показалась целехонькая оконная фрамуга с осколками старинного, так называемого «лунного» стекла, тут и невозмутимый Гессен не выдержал. Ведь существуют еще только две подобные фрамуги с таким же блеклым стеклом — в темном коридоре Летнего дворца в Летнем саду!

Александр Эрнестович, рассказывая об этом случае, добавляет, что в процессе реставрации палат Меншикова существующие ныне оконные рамы заменят другими — с мелким в клеточку переплетом, до образцу XVIII века.

—    А стекло? — спросил я.

—    Поставим «лунное». Во время реставрации Монплезира академик Николай Николаевич Качалов по нашей просьбе восстановил технологию — довольно сложную — изготовления такого стекла. Достаточно сказать, что вытягивалось оно вручную в виде диска, который затем разрезали на квадратики.

Кропотливые поиски первоначального облика строения продолжались. Выяснилось, что стены, своды, колонны сплошь расписаны под мрамор. Ничего подобного не встречалось до сих пор в русской архитектуре той поры. На верхней площадке парадной лестницы обнаружили фрагменты редчайших росписей, имитирующих лепной архитектурный декор. Там же, соскоблив вековые наслоения извести, раскрыли мастерски вырезанную из камня капитель колонны. Все эти находки значительно обогащают наше представление об отделке интерьеров петровского времени.

Еще при первом, беглом осмотре постройки реставраторы обратили внимание на необычно низкие помещения подвала. Вряд ли их специально делали такими, чтобы ходить согнувшись в три погибели... Убрали в одном месте позднейший деревянный настил, сняли толстый слой земли и мусора. Дошли до выложенного из специального кирпича фигурного «паркета». Таких удивительных полов нет ни в одном из сохранившихся до наших дней старинных зданий. Сам же подвал оказался цокольным этажом дворца — с высокими сводчатыми потолками и на три четверти заложенными окнами. Тогда снаружи, справа от главного входа в палаты, сделали глубокий раскоп, в котором открылись белокаменные, строгих очертаний основания пилястр архитектурные обрамления заложенных кирпичом окон. Дело в том, что за два с половиной столетия, прошедших с основания дворца, в результате устройства Невской набережной и неоднократных ее подсыпок нижняя часть здания оказалась заваленной землей на полтора метра. Тем самым грубо нарушились все пропорции строения. В процессе реставрации фасады дворца полностью откопают.

Настала очередь Варваринской половины. Первая комната — сравнительно небольшая, нечто вроде передней. Гладкие, оштукатуренные стены. На потолке круглые медальоны с еле различимыми под густым слоем извести женскими фигурами. Осторожно расчистили одну из них. Нимфа правосудия — уникальный образчик русской светской скульптуры начала XVIII века. Выполненная вручную, в технике так называемого «намазного гипса», она отличается тонкостью рисунка, совершенством линий. Всего медальонов семь, фигуры на них разные. В сокровищницу отечественного искусства прибавилось семь шедевров, созданных безвестными, несомненно, талантливыми, ваятелями по заказу Меншикова.

В следующих четырех залах — они предназначались, очевидно, для лиц, ожидавших приема у князя,— потолки и стены сплошь облицованы драгоценными, ручной работы, расписными изразцами. Словно голубизна далекого Северного моря пришла в Петербург с этими рисованными кобальтом плитками, причем рисунки на них самые разнообразные, почти не повторяются. Их доставили на берега Невы из голландского города Дельфта — центра знаменитого фаянсового производства XVII—XVIII веков.

По преданию, Петр заказал эти изразцы для своих дворцов — Монплезнра и Летнего, Однако Меншиков перехватил их и с безрассудной расточительностью использовал для отделки покоев губернаторского дворца. Петр «зело осердился» и повелел немедля возместить похищенное. Меншиков срочно выписал из Голландии мастеров, наладил под Петербургом производство «черепичков с синими фигурами на голанский манир» и украсил ими царские дворцы в Петергофе и Летнем саду.

К сожалению, в меншиковских палатах много изразцов утрачено. По просьбе реставраторов еще в период восстановления Монплезира сложную задачу решили ленинградцы — покойный керамист П. Н. Алексеев и художник В. А. Мицкевич. Сделанные ими после настойчивых поисков изразцы практически неотличимы от подлинных. Новыми изразцами уже отделаны покой Монплезира и Летнего дворца Петра.

Такими же изразцами будут восполнены утраты дворца Меншикова. А чтобы было видно, где плитка из Дельфта, а где современное повторение, тонкая гипсовая полоска отделит оригиналы от копии.

Наиболее богато украшенное помещение дворца — кабинет Меншикова. Полированные, с инкрустациями панели орехового дерева — во всю высоту комнаты. Пилястры с резными золочеными капителями. Весьма замысловатая по форме отделанная фаянсом печь русской работы.

Торжественное впечатление усиливает прекрасный плафон, выполненный знаменитым живописцем Ф. Пильманом. На ярком золотом фоне сплелись крылатые драконы, причудливо вьющиеся растения. Расположенные по углам композиции женские головки изображают, по преданию, жену и дочерей князя.

Долгие годы считалось — об этом писал петербургский историк В, Курбатов,— что плафон исполнен на золоченой коже. Но вот его коснулся скальпель реставратора, и вместо кожи оказался добротный льняной холст.

Однако самое необыкновенное было впереди; Когда плафон осторожно сняли для последующей реставрации, под ним открылся потолок, хранивший следы сбитых гипсовых обрамлений. На свободных плоскостях сквозь слой побелки проглядывали размытые цветовые пятна — как будто остатки неких росписей. Это было тем более странным, что плафон работы Пильняку появился в кабинете еще в начале 1720-х годов. Неужели существовал более ранний?

Вызвали опытного художника-реставратора Б. Н, Косенкова. С волнением принялся он за расчистку. Постепенно на потолке кабинета начали проступать развевающиеся знамена, боевые трубы, пушка, сложенные около нее ядра, а затем и портрет военного в шлеме и кирасе, напоминающий изображения молодого Петра I. Потолок меншиковского кабинета украшал первый дошедший до нас плафон не с библейским или мифологическим сюжетом, а с вполне реальной житейской сценой. К тому же написан он незаурядным художником в манере московской школы XVIII века.

Взглянуть на фрагмент плафона приехал директор Эрмитажа Б. Б. Пиотровский с группой научных сотрудников музея,

—    На мой взгляд,— сказал он,— это одна из крупнейших и интереснейших художественных находок нашего времени.

Теперь ученые в некотором замешательстве: как быть с холстом Пильмана? Если его вернуть в кабинет, он закроет более ранний плафон. Может быть, поместить в противоположной половине дворца, в комнате, точно повторяющей размерами кабинет Меншикова? Хотя кто поручится, что потолки комнат той половины не таят забеленных некогда росписей?..

В целом же в меншиковских светлицах множество всяческих неожиданностей, и до полного раскрытия подлинного облика здания реставраторам придется еще немало потрудиться.

Уже сегодня они задумываются над тем, где раздобыть дубовые бруски для будущих оконных переплетов и широченные сосновые плахи для устройства полов первого этажа, кому заказать «лунное» стекло, специальный кирпич для реставрации «фигурного паркета», кованые металлические навесы и ручки для дверей. Нужны мастера для обмазки стен, кладки замысловатых фигурных печей. Впрочем, ленинградцы имеют уже порядочный опыт — они превосходно возродили из руин Монплезир, дворец в Павловске, успешно восстанавливают Большой Петергофский дворец н Большой Екатерининский дворец в городе Пушкине, Справятся они, конечно, и с Меншиковскими палатами.

В 1972 году — дата окончания всех поисковых и реставрационных работ—в бывших покоях князя А. Д. Меншикова открылся большой музей эпохи первой четверти XVIII века — филиал Государственного Эрмитажа.

Наверх