Городские садики довольно жалкие – одни берёзки. Лишь во второй половине июня начинают высаживать цветочки. В садиках фанерные сооружения – какие-то будки и памятники, ярко, без вкуса раскрашенные.

Архангельск расположен километрах в 50 от моря на правой стороне Северной Двины и на соседних островах дельты. Но море здесь уже чувствуется, слышен его запах, сюда приходят океанские пароходы.

Что здесь хорошо, так это масса света летом – от воды, от почти не заходимого солнца и свежего прозрачного воздуха. Лучезарные зори сходятся с зорями, и предметы днём и ночью так четки, так ясно очерчены их контуры. Но осенью и ранней весной мозгло, «сиверко», когда дует – «моряна».

Главная часть города, основанного около 400 лет тому назад, протянувшаяся по правому берегу излучины реки, имеет пять длинных параллельных друг другу проспектов: Павлина Виноградова, Чумбарова-Лучинского, Петроградский, Новгородский, Костромской. Первые два названы по имени местных деятелей революции, прочесть биографии которых пока мне не удалось ещё. Пересекающие эти проспекты под прямым углом улицы носят названия тоже деятелей революции и коммунистических вождей: К. Маркса, Энгельса, Розы Люксембург, Володарского и т. д. Город, видимо, распланирован был после какого-нибудь пожара, а не рос постепенно и путано, как росли другие старые города.

Для пейзажа Архангельска небезынтересно отметить крупные надписи на углах проспектов и улиц, свидетельствующие также о санитарных заботах Городского Совета рабочих и красноармейских депутатов: «Воспрещается здесь сваливать навоз, мусор и грязь».

На Костромском проспекте таких надписей не сделано, не возбраняется, следовательно, сваливать мусор. И проспект представляет собой сплошную свалку грязи, навоза, мусора. Лошади тонут по пуп в этой жиже меж сгнивших брёвен мостовой. Прибирается и метётся, собственно, говоря только один проспект Павлина Виноградова (прежний Троицкий проспект), с трамваем и с лучшими зданиями города. На прочих улицах и почти без исключения на всех дворах можно видеть всевозможные отбросы: консервные банки, бумага, кости дохлой скотины, щепа, кухонные отбросы. Лужи жидкой зелёной мути, канавы, не просыхающие даже в самое жаркое время года.

Город пытаются, но довольно безуспешно, осушить. Я наблюдал это предприятие. Целое лето, всю осень и часть зимы толпы «принудчиков» рыли улицу Энгельса, прокладывая по дну глубокой четырёхметровой траншеи тяжёлые деревянные трубы, сделанные из брусьев. Только что заравнивали участок, как трубы от тяжести земли прогибались или оседали, приходилось их отрывать, вновь и вновь перекладывать. Так и не закончили этот дорогостоящий, несмотря на бесплатный труд, дренаж.

Знакомиться с городом, изучать его – следует начинать с осмотра базара. Здесь самый главный пульс городской жизни, так как отсюда преимущественно распределяются продукты питания. По крайней мере, в западноевропейских городах.

В Архангельске несколько иная базарная обстановка. Едва я успел войти на базар, как последний был оцеплен милицией – происходила облава на спекулянтов и высланных, не имеющих при себе документов, – через несколько часов базар принял свой обычный вид.

Поражает отсутствие овощей. В июле и даже в августе я видел буквально, не преувеличивая, лишь несколько брюквин, ни одной морковины, редьки или свеклы, не говоря о другой более изысканной овощи. Три луковицы стоят «рубель». Хлеб нарезан на «рубли» небольшими кусочками граммов по 500, по 400. Яйцо – рубль штука, пирожок с ладонь величины из серой муки, с капустой, картофельной начинкой или с кашей, – рубль. Можно полакомиться местным деликатесом – шанёшками – пирожки с открытой начинкой из рыбы.

Много молока, и при этом прекрасного, но очень дорогого. В среднем в эти годы цена стояла за «полагунью» 8 рублей (стаканов 16). Носят какую-то морскую рыбу в виде грязных тряпок с запахом. Пьяный рыбак предлагает целую шляпу камбалы, по его словам, свежей – за 2 рубля. Всё это неаппетитно и смрадно. Сахар 20 рублей кило.

На базарах помимо наблюдения над жизнью толпы я всегда высматриваю местные изделия. Но в этом городе нет ничего особо любопытного. Можно купить только корзины из «гонотья», из тонких еловых лучин, очень лёгкие и довольно непрочные. Берестяных бурачков, иначе называемых «туесов», которые я видел в Музее выставленными как местные деревенские изделия, на базаре встречал лишь в руках домашних хозяек. Они расписаны красными и синими петушками и цветами с большим вкусом. Мне объяснили, что кустарные изделия вообще исчезли с рынка в связи с «раскулачиванием» и с налогами. На базаре нет даже глиняных горшков, даже деревянная ложка – дефицитный товар.

Как-то непонятным становится – зачем тут болтается круглый день громадная серая толпа. Много пьяных.

Город удобнее осматривать так.

Если вы приехали по железной дороге, после того, как вам 10 раз отдавят ноги при посадке на пароход «Москва», после очереди у кассы парохода, вы переезжаете Двину. Публика вновь кидается с парохода, как будто он начинает тонуть.

Вы в городе у самого базара. Посмотрите на последний, если не опасаетесь сильных ощущений и легко переносите острые запахи, садитесь на трамвай на проспекте Павлина Виноградова. Сесть не всегда бывает просто, принимая во внимание недисциплинированность местного населения. К счастью, может оказаться в этот час немного публики. Поезжайте до конца проспекта. Вы увидите лучшую часть города, лучшие магазины, почти все крупные правительственные учреждения, в том числе и здание ОГПУ, которое вы без труда узнаете, «Большой театр», тяжёлое мрачное каменное здание в форме грандиозного утюга, построенное на месте бывшего собора. Серый ресторан-гостиница, дом связи и банк, сооружённые в современном стиле, с большими светлыми окнами, сложенные из кирпича разрушенного собора. Небольшая деталь к постройке театра: через год после того, как отстроили театр, начали проделывать окна, которые позабыли сделать в верхнем этаже со стороны фасада.

Украшение старого города – ампирные здания Крайплана (бывший губернаторский дом) и Крайисполкома (бывшие присутственные места) постройки начала XIX в., с колоннами по фасаду – вы уже не увидите – их ломают, чтобы воздвигнуть на этом месте нечто более достойное эпохи.

Перед зданием Исполкома памятник Севера – обелиск с оленем и помором. Скульптура не из важных. Но архангельцам он нравится. Кругом небольшой цветничок – маргаритки, гвоздики, заячья капустка. На этом месте раньше стоял, и не так давно, памятник Ломоносову, учёному, поэту и деятелю XVIII столетия. Он родился километрах в 50 от Архангельска и к последнему никакого отношения не имел... «С чужого коня среди грязи долой», по русской пословице. Ломоносова перевезли к Лесотехническому институту, а на его место водрузили упомянутый обелиск.

«Так архангельский мужик, По своей иль божьей воле. Стал разумен и велик», – кто-то припомнил мне старые стихи поэта.

Вы увидите пожарную каланчу и здание бывшей ратуши, по вывеске узнаете Краевой музей, промелькнет садик «Динамо» и множество похожих друг на друга деревянных домов в один и два этажа. Если вы осматриваете город летом, назад пройдитесь набережной. Здесь разбит небольшой берёзовый бульварчик, мостики арками, несколько недурных зданий, в том числе новенькое белое здание «Северолеса», которым гордится город. Перед глазами масса воды владычицы и хозяйки края Двины, на которую горожане никогда не устают смотреть. Что-то роднит здесь Архангельск с Ленинградом. Идут пароходы, пробегают моторки, проплывают флотилии морских парусных шхун с резными деревянными конями на рулях. Не пережитки ли то нормандских ладей со звериным стилем их архитектурных украшений?.. Важно дымят грузные «иностранцы»-лесовозы, и без конца «идёт» лес...