Автор: Ксения Петровна Гемп. 1969 год

В центре Архангельска, на Набережной имени В. И. Ленина, между улицами Энгельса и Свободы стоит Гостиный двор — уникальный памятник русского зодчества второй половины XVII века. От комплекса зданий Гостиного двора, в прошлом торгового центра обширнейшего края, сохранилась до наших дней лишь незначительная часть, к тому же утратившая в некоторых деталях первоначальный облик. Но этот памятник особенно интересен и важен для русской архитектуры потому, что он один из немногих сохранившийся на территории СССР из числа когда-то возведенных сооружений такого назначения. Полностью утратил свой облик старый Гостиный двор в Москве, разрушены дворы в Смоленске, Петрозаводске, Каргополе.

Архангельский же Гостиный двор украшает набережную, смотрится в воды Северной Двины, не страшится морянки уже 300 лет. Мощной простотой его фасадов, величием башен, поразительным ритмом убранства любовался Михаил Васильевич Ломоносов, в его «гостиных покоях» готовили помещение для Петра Великого в дни его наездов в Архангельск, да только он предпочитал им скромный домик на Мосеевом острове, который был ближе к любезным его сердцу корабельщикам. Из окон «гостиных палат» Гостиного двора открывалась молодому Павлу Степановичу Нахимову панорама Соломбальской верфи, на которой строились фрегаты для Черноморского флота и за постройкой которых наблюдал он, будущий герой Севастополя.

Здесь, у пристаней Гостиного двора, Петр убедился в том, что «все флаги в гости будут к нам», воочию увидел в его кладовых, амбарах и лавках богатство и разнообразие российских товаров, увидел, еще до поездки за границу, каковы корабли и товары иноземные.

Северная угловая башня Гостиного двора.

Какие же условия экономической и политической жизни Московского государства вызвали необходимость постройки Гостиного двора в XVII веке в Архангельске, постройки, требовавшей огромных средств, разнообразных материалов и умельцев-строителей?

В XIV веке на Двине и ее притоках возникают новые поселения: Кривое, Орлецы, Чухчерьма, Лявля, Лисестров, Красноборск, Шеговары, Кица, Паденьга, Усть-Паденьга, Сулонда, Пежма, Сельменьга, Мехреньга и Сельцо. Пришельцами-основателями были не только новгородцы, но и псковичи, и выходцы из Владимиро-Суздальского и Московского краев.

В XIII—XIV веках, по-видимому, новгородцы освоили морской ход от устьев рек Онега и Выг на Двину и в Кандалакшский залив. По Белому морю шли на веслах или «бежали под парусом». Вдоль пути на побережьях возникали первоначально временные корабельные пристанища, а затем и постоянные поселения промысловиков, рыбаков, зверобоев, охотников и солеваров. В Соловецких хозяйственных записях упоминаются поселки и усолья: Уна в 1326 г., Луда в 1392 г., Ненокса в 1398 г., Сорока (теперь Беломорск) в 1429 г. и Сума в 1436 г. Все эти населенные пункты существуют и поныне.

В XV веке уже были заселены Обонежье, Подвинье и берега Белого моря.

Немало земель и промыслов освоили и монастыри. Монахи, идущие на Север для пустынножительства, «в безмолвии» оставались недолго. Пустыни обрастали «страдомыми деревнями», поземельями и промыслами, заселялись монахами и трудниками. Так возникли на двинском Пур-Наволоке в XIV веке Михайло-Архангельский монастырь, в устье Двины в 1410 году Николо-Карельский, на Соловецких островах в 1429 году Соловецкий и на Двине Сийский в 1520 году.

Все многотысячное население сурового северного края трудилось, не покладая рук: выжигало лес под пашни, обрабатывало их, разводило скот, ловило рыбу, промышляло морского и лесного зверя, вываривало соль, добывало точильный камень и слюду, насекало жернова, гнало смолу и деготь, строило суда, вырабатывало тесницы и щепной товар.

Обширный и богатый Северный край, уже достаточно обжитой, со сложившимся самоуправлением крестьянского мира, край порубежный, на который зорко посматривают заморские гости, никогда не оставался вне внимания Москвы. Еще Иван Калита слал «на Колмогоры» указания своим приказчикам, как ведать погостами. Влияние и авторитет Москвы сильно сказывались на Двине уже в XIV веке. В 1397 году двиняне «задалися на Москву, а от Новгорода отнялися» и получили от великого князя Московского Уставную грамоту.

В 1478 году, после двухвековой борьбы и падения Новгорода, Заволочье и Поморье вошли в состав общерусского Московского государства. Север стал «вотчиной великого государя всея Руси». Двинская земля, так стал именоваться край, стала одной из важнейших экономических областей государства, источником натуральных и денежных поступлений.

Дальнейшему расцвету Двинской земли способствовала торговля внутренняя и с иноземцами. До середины XVI века торг Москвы с иностранцами велся через Печенгу и Колу, куда приходили суда норвежские, датские и голландские. Эти торговые пункты далеко отстояли от Москвы, путь до них был долог и труден, сложна была и его охрана. Торг с иноземцами было заманчиво перенести на Двину.

В 1553 году в устье Северной Двины появился один из трех кораблей английской экспедиции Виллоби, отправившейся открывать новый путь в Китай и Индию через северные моря. Два корабля погибли в пути, а третий достиг пристани Николо-Карельского монастыря. Командир корабля Ченслер побывал в Москве и получил от Ивана IV для компании, снарядившей экспедицию, грамоту на беспошлинную торговлю. С тех пор к устью Двины стали приходить английские корабли с товарами. В 1567 году английская компания, именовавшаяся «Московская компания», получила монополию на торговлю в Холмогорах, по Двине, Мезени, Печоре, Оби и у Соловецких островов. Льготами, которые Англия предоставляла московским купцам по торговле на Британских островах, последние не могли воспользоваться, так как не имели судов, чтобы поставлять товары в Англию.

Учтя выгоды торга с иноземцами на Двине, московское правительство закрыло торг в Печенге и Коле, как только был основан новый город на Двине. Иван IV грамотой 1583 года приказал заложить у Михайловского монастыря город Новые Холмогоры, который с 1613 года стал именоваться Архангельском. Новый город стал экономическим и административным центром края, корабельным пристанищем, стражем и защитой северного речного пути, важнейшей торговой и транзитной артерией Московского государства.

Город был укреплен. За стеной деревянного острога, окружавшей деревянный же город с трех сторон, к северу от нее были построены «дворы государевы гостиные на приезд русских и немецких гостей и торговых людей». Деревянные Гостиные дворы занимали обширное пространство и подразделялись на Русский гостиный двор на южной стороне и Немецкий — на северной. Между ними была обширная торговая площадь. На территории Русского двора было выстроено 32 лавки, 8 амбаров, «сараи государевы» и 13 амбаров купцов различных городов Московского государства, а на территории Немецкого двора 119 амбаров «заморских гостей» и несколько их дворов с жилыми и хозяйственными постройками. Ближе к реке, против лавок и амбаров, были расположены таможня, две важни, в которых взвешивали товары на орленых весах, кабаки, квасные, бани и мыльни.

Деревянные Гостиные дворы неоднократно страдали от пожаров. Наконец, пожар 16 мая 1667 года уничтожил все постройки дворов и посада, к которому они примыкали. Расплавился и медный вестовой колокол города весом 13 пудов 32,5 фунта.

Значение архангельской торговли и перспективы ее дальнейшего развития определили решение Московского правительства вновь построить в Архангельске каменные «город», т. е. крепость, и Гостиный двор. «Город» должен был служить защитой всего поселения и путей к нему, а каменный Гостиный двор должен был обеспечить нормальные условия торга, хранения товаров и проживания приезжих гостей-купцов.

26 июня 1667 года по указу царя Алексея Михайловича была дана «память» известному в Москве купцу и промышленнику Петру Марселису, в которой ему предписывалось ехать в Архангельск и выбрать, «где у Архангельского города корабленой пристани быть впредь пристойно, на старом ли или на ином месте, где сыщется лучче», и «досмотреть по берегу, где мочно устроить Гостиные дворы и анбары каменные». Кроме того, Марселису было приказано «учинить» чертеж Гостиного двора, городовой крепости, слобод, жилых домов и амбаров и предусмотреть, чтобы все «от всякого противного припадку безопасно и осторожно устроенным быти». Стройку не «заводили на глаз», без чертежа, как до этого строили многие и крепостные, и церковные здания. Стройка имела государственное значение.

Чертежа Марселис не учинил. Чертеж был прислан в Архангельск из Москвы 25 сентября 1667 года одновременно с грамотой из Новгородского приказа на имя воеводы Ив. Ив. Чаадаева. В грамоте указывалось строить каменные дворы на месте сгоревших. Задумано было возвести грандиозное прямоугольное сооружение из трех частей: Русский гостиный двор в южной части площади застройки, Немецкий — в северной, и замкнутая стенами центральная торговая площадь между дворами. Двухэтажные здания дворов должны были располагаться также в виде прямоугольников по сторонам своей внутренней площади. На центральной площади намечалось построить поварни, таможню, амбары и церковь. Въезд в нее предусматривался через двое ворот на западной стене площади, войти на площади дворов можно было только через входы с торговой площади. Длина стен всей постройки: западной и восточной — по 200 сажен, а северной и южной — по 90. Периметр, следовательно, около 1,25 км.

Расходы по строительству Гостиных дворов Московское правительство решило переложить на девять городов, заинтересованных в организации крупного торга для сбыта своих товаров. Местные ярмарки их уже не удовлетворяли. Вологда, Каргополь, Вага, Устюг, Сольвычегодск, Мезень, Кеврола, Чаронда и Вятка должны были ежегодно вносить по 60 рублей с сохи, то есть с определенного количества обрабатываемой земли в волостях, приписанных к городам. Взносы городов были различны, так как не за каждым городом числилось одинаковое количество сох. На расходы по строительству поступала также часть двинских таможенных и кабацких доходов. Следить за правильным поступлением денег должен был двинской воевода. На всем протяжении строительства в течение 17 лет города задерживали тяжкую для них выплату и воеводы писали должникам о высылке денег и попрекали их «многажды».

Предусмотрительно, еще до получения чертежа, воевода Ив. Ив. Чаадаев позаботился о строительных материалах. Круглый лес и плахи начали заготовлять не только близ Архангельска, но и в Холмогорах, Вавчуге, Сие, Пинеге, на Мезени и Кулое. Тесницы тесали на Мосеевом острове, в Вавчуге, Ракулах, на Мечке и Ширше. Глину копали в Кузнечихе, Глиннике и на Нячерах. Бутовый камень ломали в Ступино и Панилове, где уже были каменные ломки Соловецкого, Николо-Карельского и Сийского монастырей. Там же и в Орлецах жгли известь. Возили речной песок.

В Кузнечихе для производства кирпича строили сушильные сараи и обжигательные печи. Одновременно заготовляли дрова для обжига. Много тысяч сажен дров сгорело в этих печах.

Для этих работ «сгоняли работных людей» из деревень, посадов и монастырей, а также разных «гулящих людей». На Пур-Наволоке, в Кузнечихе, на Нячерах, в Орлецах для работников ставили избы большие и малые в одно и два «жилья», бани и мыльни для стирки «лопотья» (одежды), амбары для материалов, причалы для судов. А в Архангельске, как грибы, вырастали царевы кабаки.

Для стройки скупали у населения деревянные и железные «снасти»: лопаты, ломы, заступы и кирки, топоры и молотки, напарья, ведра, ушаты, кади и чаны, носилки и телеги, кадки и желоба водолейные, желны, сковородья и многое, многое другое. Конструировали «векоши кирпишного и ступного подъему с железными колесами». И был «весь запас и наряд домовой», то есть изготовлялся на месте. Исключением было железо: шенкурских заготовок не хватило, и его подвозили из Карелии и с тульских заводов П. Марселиса и А. Виниуса.

К началу стройки в 1668 году готовились как к большому государеву делу. Но у двинского воеводы, руководившего этим делом, были и затруднения большие. Лес зимой заготовили, да не весь вывезли, не хватало ни лошадей, ни возчиков, а к весне «путь зимний рушился». А Москва требует для вывоза леса «подрядчиков сыскать всякими мерами неоплошно». Летом не успели вывезти песок с Ягр и из Солзы — не хватало раньшин для перевозок. Работные люди разбегались, труд был тяжкий, корм скудный, «одежонка изорвалась вся».

Но дело не стояло. 29 февраля 1668 года приступили к возведению каменных Гостиных дворов. Копали рвы под фундаменты глубиной до 5 м, забивали сваи, укладывали под стены бутовый камень. Все работы вели по разумению опытных людей.

В 1669 году на Двину «к каменному делу» из Москвы был прислан, наконец, мастер Матис Анцин. Его помощники подмастерья Алексей Марков и Михаил Мартынов в пути задержались и «объявились» в Архангельске только в мае 1670 года. Всем им предписывалось быть у строения «беспристани». Но неблагополучно было с каменщиками. Их должны были прислать Вологда — 28 человек, Солигалич — 27, Ярославль — 25, Кострома — 19, Белозерск — 8, Переславль Залесский — 3 и Ростов — 2, всего 112 человек. Этого количества каменщиков было явно недостаточно, к тому же 48 из них на стройку не явилось, 19 «померли, а иные в бегах не сысканы». Москва же торопит со строительством и шлет двинскому воеводе указание, если каменщики будут скрываться, «ты б велел, сыскав, жен их и детей метать в тюрьму до нашего великого государя указа». Если же и после этого каменщики не объявятся, «да тебе же быть в жестоком наказании без пощады».

Угрозы и наказания делу не помогли, стройка шла медленно, рабочих не хватало.

Архангельские Гостиные дворы строил Приказ каменных дел, стройка имела государственное значение. Поэтому новому Двинскому воеводе А. И. Нестерову и дьяку К. Михайлову, которые прибыли в Архангельск 9 сентября 1670 года, было приказано осмотреть стройку и запасы материалов, выяснить причины медленного строительства.

Приказ был выполнен, и 12 февраля 1671 года в Москву доставили перечень законченных и неначатых работ, а также описание всех отступлений от заданного плана 1667 года. Отступлений было много, и их уже нельзя было исправить. Площадь, занятая постройкой, утратила форму правильного четырехугольника, она приняла форму трапеции, так как направление и длина некоторых стен не соответствовали плану. Центральная площадь сократилась, и ставить на ней таможню, поварни и церковь «места не достало». Кроме того, «И впредь, государь, те Гостиные дворы такими малыми людьми делать будет не спешно». На работе необходимы 200 каменщиков ежедневно. Таково было заключение воеводы А. Нестерова.

После получения такого известия, из Приказа каменных дел 9 марта 1671 года в Архангельск в помощь Анцину, а затем и для его замены был послан подмастерье Дмитрий Старцев, ему-то и пришлось решать, как вести стройку дальше.

Воевода Афанасий Иванович Нестеров был многоопытный, деятельный и предприимчивый хозяин. Для стройки необходимы 200 каменщиков, а их нет. По наряду Приказа каменных дел 6 городов должны на лето выслать по 100 каменщиков, а посылают по 50. Калязинский монастырь ни одного не выслал. Нестеров просит разрешить взять из вотчины Спасского монастыря без согласия игумена его лучшего каменщика Евдокима Ларионова, да не одного, а с десятью товарищами. Разрешение получено, но и этих рук недостаточно. Воевода действует решительно, набирает охотников «в ученье каменному делу»: из Архангельска и Холмогор, из стрельцов и гайдуков 100, да вольных гулящих 9, из Сийского и Карело-Никольского монастырей 29. Вскоре он шлет в Приказ каменных дел сообщение: «стрельцов каменному делу выучил».

Архангельский город в 1684 г.

Приглядевшись к архангельским делам и, наверное, не без совета Д. М. Старцева, воевода предложил не строить в Архангельске отдельного каменного города-крепости, а использовать для этого площадь между Русским и Немецким гостиными дворами, укрепить их стены башнями: «надобно по стенам и по углам сделать семь башен, а сверх верхних анбаров по стенам круг обоих гостиных дворов сделать бы зубцы». Проект был закреплен в чертеже, его «писал» иконник Ондрей Ондреев.

Чертеж и соображения о том, что для постройки каменных Гостиных дворов, да еще и каменного города, «надобно будет много денег, каменщиков и запасов», к тому же стройка затянется, а объединение крепости и Гостиных дворов «великого государя казне... прибыльнее», были направлены в Москву. Повез их Д. Старцев.

Проект был принят, и Дмитрий Михайлович Старцев — подмастерье Приказа каменных дел. был назначен руководителем строительства. И предписано ему «быть у Архангельского города до отделки каменного дела».

Приказ каменных дел был организован в Москве во 2-й половине XVI века, в его ведении были все государственные стройки, военные, гражданские и храмовые. На постоянной службе в Приказе, на денежном и хлебном жалованье, числились лучшие московские каменщики. Из их среды и вербовались подмастерья каменных дел. Ответственны и разнообразны были обязанности подмастерья: выбрать место для постройки, составить сметы и чертежи, подобрать материалы, вести стройку. Профессия подмастерья передавалась по наследству. Строили отцы, сыновья, братья, внуки.

Одним из таких семейств замечательных первоначально каменщиков, а затем и зодчих XVII века было семейство Старцевых: Дмитрий Михайлович, Осип Михайлович, Осип Дмитриевич и Иван Осипович. Они строили в Архангельске, в Московском Кремле, в Подмосковье, в Смоленске, Киеве. Строили крепостные, общественные, дворцовые и храмовые здания. Их сооружения служили образцом для каменщиков-учеников. Их оберегаем, ими любуемся и мы.

В марте 1672 года Архангельские Гостиные дворы строились уже по новому чертежу. Ансамбль сохранил общую форму трапеции. Объем ранее выполненных работ был слишком велик для того, чтобы возвращаться к первоначальному плану. Сохранилось и трехчастное деление: на юге Русский двор, на севере Немецкий и между ними Каменный город, то есть крепость. Только центральную площадь, на которой надо было строить крепость, пришлось увеличить за счет сокращения площади Русского двора. Длина стен со ставила 1180 м.

На западной стене была возведена Орловская и на восточной Тайницкая четырехгранные башни, а по углам по округлой.

В стенах дворов, в двух этажах были размещены торговые, складские и жилые помещения (эти только во втором этаже). В Русском дворе их было 106, в Немецком — 110. Размеры их были неодинаковы, длина от 8,5 до 13,0 м, ширина от 6,5 до 9,5 м, толща их стен около 2,5 м.

Во втором этаже здания дворов со стороны внутренних площадей была выстроена галерея в виде сплошной открытой аркады, которая шла вдоль всех стен. Столбы аркады опирались на стены первого этажа, нижняя часть каждого арочного проема была, примерно, на одну треть заложена кирпичом, в результате чего образовался парапет. На галерею поднимались по висячим лестницам, их было шесть. На галерею выходили двери всех помещений.

Стена галереи.

Перекрытия помещений были сводчатые. Полы выложены «каменными лещадми», то есть тесаними каменными плитами. Они сохранились на площадке лестницы помещения редакции «Правда Севера». На окнах были железные решетки и затворы, входные двери — железные.

Стены «Каменного города», так в старых документах называлась крепость, возведенные на фундаменте из тесаного ступинского камня-известняка, были массивными и в то же время «изукрашенными». Высота их достигала 10,6 м, а толща — 4,25 м. Первый, второй и третий ярусы стен были прорезаны боевыми окнами — «бойницами» в глубоких двусторонних амбразурах. В толще стен, за амбразурами был проложен узкий коридор, по которому можно было подойти к каждой бойнице. Здесь были места бойцов, несущих охрану крепости. В коридоры проходили из второго и третьего ярусов настенных башен — «раскатов».

Кроме двух входов на площадь крепости через Орловскую и Тайницкую башни в западной стене «пробили» еще два входа, по одному в Русский и Немецкий дворы. Кроме того, с площади крепости на площади дворов было также по одному проезду в северной стене у Русского и в южной — у Немецкого.

Орловская башня «Раскат» и поперечный разрез угловой башни

Большой художественный вкус строителя Дмитрия Старцева сказался в оформлении фасадов здания, части которого имели различные назначения. По наружному фасаду стены крепости и башни были облицованы тесаными каменными плитами. Западная, северная и восточная стены Немецкого двора были расчленены на всю высоту пилонами, и между ними плоскость стен второго яруса дополнительно членилась лопатками. На границе между первым и вторым ярусами вдоль всех стен шел выпуклый поясок в виде двойного или тройного валика. Однорядный поясок отграничивал цоколь. Стены Русского двора не имели пилонов и лопаток, их украшали только выпуклые пояски. Стены крепости заканчивались полукружиями и декоративными из кирпича выступами над бойницами.

Башни были украшены немного богаче. Стены Орловской башни членились по вертикали пилястрами и по горизонтали несколькими рядами поясков, а над бойницами третьего яруса шли полукружия декоративных выступов, такие же, как над бойницами третьего яруса крепостных стен. В зубцах четвертого яруса были прорезаны смотровые окна.

Все угловые башни и настенная восточная были украшены во втором ярусе такими же полукружиями, как и крепостная стена.

Семнадцать лет сотни людей работали на стройке, они возвели твердокаменную крепость, поражавшую современников мощью и красотой.

Из сторожевых вышек и смотровых окон можно было углядеть врага, с какой бы стороны он ни задумал подойти. Подошвенный и навесной бой из бойниц раскатов и угловых башен обеспечивал сплошную огневую завесу. Крепость охраняла город надежно. «Зелейный погреб» не пустовал.

За крепостными стенами велся оживленный торг. И фасады, выходившие на внутренние площади дворов, были иными, их украшала особая кладка кирпича «большой и малой руки» — четкость его граней, игра света и тени на ширинках и полукружиях арок и входов. Внутреннюю часть галереи украшали тесаные «на гладь» лещади; покрывающие полы и своды плиты их были подогнаны одна к другой «в стык» и скреплены коваными связями. Окна защищали и в то же время украшали кованые «решетки витые с кольцами». Кованые ворота и двери на запорах охраняли товары государевы, купеческие и заморские.

В строгой простоте форм всех зданий и украшений каменного города и Гостиных дворов сказалось не только понимание подмастерьями и каменщиками назначения возводимого ими сооружения — «защита и торг». Эта простота достигается только в том случае, когда понимание строителем высокой красоты соединено с мастерством.

Известны имена руководителя стройки, выдающегося строителя-подмастерья Дмитрия Старцева, мастеров кладки бойниц и узоров полукружий и ширинок Михаила Мартынова, Алексея Маркова, Михаила Сидорова, ковалей Семена Поздеева, ковавшего «с товарищи» из карельского железа, из суклади, из уклада и из прутового, холмогорских кузнецов Якова Микулина да Алексея Верещагина, ковавших «мелочь всякую» от клиньев и гвоздей до замысловатых замков (весом 8—10 кг), запиравшихся 30-сантиметровыми ключами на пять поворотов. Но кроме их труда, в стройку был заложен труд тысяч безвестных «работных людей» из разных районов Московского государства. Они шли на стройку «охотой и неохотой».

Решетка входных ворот (восстановлена в дереве)

Ежегодно, в течение 17 лет, формовали, обжигали и укладывали в стены более 10 миллионов штук кирпича «большой руки» (31X15X9 см), не считая кирпича «малой руки» для украшений. На каждую дверь для кладовых в стенах, для амбаров и складов, а их всех было более 300, ковали вручную отковали по 20 пудов железа «досчатого». На тесовые крыши всех зданий, а площадь этих крыш превышала 110 тысяч кв. м, пилили вручную семиметровые тесницы. Не один десяток тысяч каменных плит был вытесан для стен, полов и сводов. Месили глину, несли на носилках песок, щебень. Работа от зари до зари, с ранней весны и «до заморозов». А зимой «работные люди», присланные издалека, оставались без работы.

Труд был тяжелый, и часто бывало, что каменщики и «работные люди» «от хлебной скудости все разбегались не ведомо где».

Заработки были невелики. В день Д. Старцев получал 2 алтына 2 деньги (алтын 3 коп., деньга—1/2 копейки), каменщики — по 6 денег, только монастырские как более опытные получали по 10 денег, ученики и «охотники» — по 8, «работные» — по 6—7, подростки по 2—4 деньги. Холмогорцы за ковку решеток просили по 10 алтын с пуда, воевода же давал только 5, ковали ковать отказались; в конце концов из Приказа каменных дел пришло распоряжение платить по 2 алтына в день каждому ковалю. За забивку 100 свай платили 1 рубль. Жестоко урезая оплату за труд, воевода Нестеров доносил в Москву, что за 1670 год «великому государю прибыли учинено 737 рублей 25 алтын». В ответ он получил грамоту «с похвалой».

За строительство Дмитрий Старцев был «пожалован» сукном. Вскоре после окончания постройки, в 1686 году, он скончался.

Ко времени окончания строительства Гостиных дворов торг на Двине уже более столетия был известен не только в Московском государстве, но и в заморских странах. С основанием Архангельска заграничная торговля еще более расширилась, так как спрос со стороны иностранцев на многие товары, производимые в разных районах Московского государства, непрерывно возрастал, расширялся спрос и на иностранные товары. Кроме того, через Архангельск покупались и отпускались товары, составлявшие казенную монополию, их покупала и продавала московская казна.

Все стремились доставить свои товары к Архангельской ярмарке, которая длилась три месяца с июля по октябрь. Русские товары летом подвозились к Архангельску по Двине — привольному водному пути, а зимой — на санях, иностранные же только морем, следовательно, только летом.

Для корабельного пристанища против Гостиных дворов были отстроены три пристани: русская, английская и голландская, к двум последним подходили суда иностранцев всех наций. За право торговать в Архангельске иностранцы боролись всеми мерами, все хотели быть монополистами. «Голландцы, как саранча, напали на Москву и отбивают у англичан хлеб», — писал современник-англичанин.

Во время Архангельской ярмарки торговая жизнь в самой Москве ослабевала, так много купцов и покупателей выезжало в Архангельск. В Вологде, по Вычегде, Сухоне и Двине возникали новые пристани, а по зимнему пути — постоялые дворы «для прислону».

Кладовые, амбары и лавки Гостиного двора были переполнены товарами.

Уже в мае Двина оживала. Многочисленные суда: дощаники, насады, большие извозные карбаса, груженные до отказа, шли бечевой, под парусом и на веслах от Вологды, Устюга и Холмогор, а с моря из Соловков, с Онеги и Мезени шли кочмары, шняки.

Много товаров везли к Гостиному двору. Огромным спросом пользовались товары Сибири: меха песцовые, куньи, беличьи, рысьи, волчьи, росомашьи и драгоценные соболя, и горностаи. Их везли через Устюг. На повозках доставляли пеньку, пряжу пеньковую и кудельную, холсты клетчатые, сукна сермяжные и гирковые. Шитики грузились зерном, мукой и солью, на обласах везли смолу, деготь и пек.

Не перечесть товаров, которые поднимали дрягили-грузчики на пристани Гостиных дворов, взвешивали в важнях и укладывали за железные запоры амбаров и кладовых, раскладывали для показу и торгу в лавках.

Тысячи пудов товаров перетаскивали дрягили на своих плечах, огромные богатства проходили через руки каждого. А он — в опорках, в одной рубахе на роспуск, в холщовых портах, и одна утеха — кружало, изба кабацкая, где и выпить, и песню можно спеть.

Иностранцы везли товары на грузных галиотах, шли под парусами, с развевающимися на мачтах и за кормой флагами, трубили в трубы, извещая о своем прибытии. Суда приходили караванами под конвоем из одного-двух вооруженных судов, охранявших от нападения судов тех государств, которые не вели торга с Москвой. Иностранные суда ставили на стрелке Кегострова, против Гостиного двора.

Все товары, русские и заграничные, «досматривались» таможенниками, которые определяли размер пошлин в казну. Затем товары разгружали. Между судами и пристанями сновали карбаса, тройники, осиновки. Пристани, набережная, площади дворов заполнялись тюками сукон всех цветов — в Москве большим спросом пользовались алые и голубые, — бархата, камки, бумаги, мешками с сахаром, лекарственными травами, орехами, бочками с солеными лимонами, черносливом, изюмом, с винами: романеей, ренским, Канарским мушкателем и шпанским, ящиками с посудой, зеркалами, иголками и нитками, золочеными и серебряными. А «государевыми товарами», которые могла продавать и покупать только казна, были пушки, ружья, порох, черная икра, смольчуг, поташ и ревень.

Крепость не послужила. Только однажды в 1720 году был получен в Архангельске указ Петра: «Гостин двор полисадами и борствером укрепить» — ожидалось появление в Белом море «аглинских воинских кораблей». Полисады отрыли, брустверы возвели, держали их в порядке не один десяток лет, а затем за ненадобностью разрыли и засыпали.

Часть фасада здания. Современный вид

Недолго красовались Гостиные дворы. В начале XVIII века был открыт «естественный выход» России к морю, как называл К. Маркс устье Невы. Открылось западное «окно в Европу». Гостиные дворы много лет стояли «впусте». Как использовать громадные постройки, как поддержать их в порядке? Наконец решили часть построек Русского гостиного двора использовать как склад «казенного» вина. Помещения в восточных стенах этого двора были заняты губернской и гарнизонной канцелярией, а в западной — Таможенным замком, на Крепостном дворе расположились гауптвахта, острог, артиллерийский и фортификационный цейхгаузы.

В период между 1765 и 1800 годами были произведены крупные перестройки. Большая часть Немецкого двора и крепостные башни Орловская и Тайницкая были разобраны «за ветхостью и опасением». Но Русский двор приспособляется для размещения в нем различных учреждений.

Расцвел Петербургский торговый порт. К 1726 году вывоз из Архангельска сократился более чем в 8 раз, а ввоз — в 17. Склады пустовали, арендная плата за них сократилась, средств на содержание огромного здания не хватало. Необходимо было решать, как использовать его. Многочисленные документы, хранящиеся в Архангельском областном архиве, рассказывают о том, как ветшали опустевшие постройки, как пытались их поддержать. Здания Немецкого двора раньше других пришли в упадок. В период 1772—1786 годов их частично разобрали, а в 1787 году — полностью, тогда же были разобраны и знаменитые башни Орловская и Тайницкая. Полагалось часть материалов использовать для тюрьмы и на мощение улиц. Одно время предполагалось часть материалов использовать для постройки Монетного двора, здание выстроили, но разместили в нем тюрьму. На северном конце из остатков здания была выстроена круглая башня, стоящая и поныне, а в 1792 году в Крепостной стене оборудовали склад соли и «казенного вина».

Здания Русского двора и крепостная стена приспособлялись для размещения в них различных учреждений. Какая бы ни была категория помещений, во всех сокращали толщину стен и уничтожали сводчатые перекрытия потолка. В 1789 году закончили строительство на западной стене биржи и за нею башни, они находились по фасаду в центре остатков здания.

Большие перестройки были произведены в начале XIX века в связи с размещением Таможенного замка. Тогда же биржа была перестроена в биржевой зал — одноэтажное здание, выступающее в центре фасада. И последняя большая переделка — перемещение винного склада в длинное одноэтажное, построенное в 1802 году здание, занятое в настоящее время Архангельским областным архивом. В бывшей крепостной стене разместили Окружной суд, а в башне — архив губернского правления. В начале нашего века убрали южную башню.

Сейчас в здании Гостиного двора размещаются типография имени Ивана Михайловича Склепина, активного деятеля большевистского подполья в годы интервенции на Севере, расстрелянного 26 марта 1919 года, редакции газет «Правда Севера» и «Северный комсомолец» и Архангельский книготорг.

В будущем здание будет передано Архангельскому краеведческому музею.